Материал для подготовки к сочинению - ПРИЛОЖЕНИЯ

Прочитайте ученикам отрывки из рассказа Юрия Нагибина “Почему я не стал футболистом”, в котором он вспоминает о своих первых литературных опытах, и обсудите его в классе. Это поможет в написании творческих работ.

Первый мой литературный опыт носил сугубо “реалистический” характер: я описал лыжную прогулку, предпринятую в один из выходных дней нашим девятым классом.

А когда начал писать о нашем лыжном походе, обнаружил, что мне не о чем рассказывать. Ну, собрались у касс Ярославского вокзала, взяли билеты, сели в электричку, приехали через полчаса в Лосинку, пешком добрались до лыжной базы. Ну, купили талончики на обед. У кого не было своих лыж, взяли напрокат вместе с пьексами*. Агафонов ещё раз сказал, что лыжи не смазаны, а пьексы — дерьмо. Поразмыслив, я счёл его высказывание негодным для изящной словесности и вычеркнул. Потом мы дали круг, долго катались с гор, прыгали с небольшого самодельного трамплина, и все падали, кроме Агафонова. Он вообще оказался самым сильным лыжником в классе. Потом мы обедали, ели грибные щи, биточки с перловой кашей и комкастый кисель. Домой возвращались уже в темноте.

Я не помню дословно своего произведения — по объёму, богатству наблюдения и художественной выразительности оно было равно изложенному здесь и занимало ровно половину тетрадочной страницы.

Я стал мучительно выискивать, о чём бы ещё написать... Поражало несоответствие продолжительности поездки с бедностью воспоминаний. А чем было заполнено время от полудня до семи вечера? Ведь что-то происходило и на вокзале, и в вагоне электрички, и по пути на лыжную базу, и в походе.

И тут во мне заговорил густой, сиплый голос: “Я этого зайчонка ещё летом принёс. Был он с детскую варежку. Ма-а-хонький, пушистый, тёплый. Ребятёнкам моим он так пришёлся, не оторвёшь!..”

А где был охотник ещё несколько минут назад? Он возник из колодца памяти будто сам собой, на деле же я высидел его за столом, как-то странно напрягаясь в пустоту. Я продолжал напрягаться, и вскоре другие голоса поездных пассажиров затолкались в моём мозгу.

Оказывается, я отлично помню их лица: скуластое и усатое — охотника, с маленькими, глубоко упрятанными глазками; пятнисто-румяное, тонкое — разгневанного юноши-студента. Я увидел милиционера в тамбуре, курившего тонкую папиросу-гвоздик.

Я впервые заметил, что многие люди пребывают словно не в образе. Пожилая женщина с лицом как печёное яблоко ярко подмазала сухие, сморщенные губы и усадила редкие ресницы комочками туши; почтенный старичок <...> повязал шею легкомысленным дамским шарфиком; куривший в тамбуре милиционер изящно отставлял мизинец с чёрным ногтем, украшенным янтарным колечком. Казалось, эти люди в спешке схватили из обшей кучи примет что попадётся. За зрительным и звуковым рядом потянулись запахи и осязательные ощущения. Я впервые обнаружил, что в верхнем вестибюле метро пахнет нагретой резиной, как и от буксующих колёс машины; восстановил всю гамму запахов вокзала, где пахло поплывшим натоптанным снегом и кухней; перрона, где замечательно и крепко пахло шпалами, паровозной гарью; в тамбуре вагона пахло простором — чистым, крепким снегом и хвоей, а внутри — дезинфекцией, овчиной, валенками.

Но главные открытия ждали меня впереди, когда я принялся извлекать из тьмы забвения и базу, и бег на лыжах. Мартовские ели стояли в круглых лунках-проталинах. Снег в изножии деревьев напоминал постный сахар.

Так вот что такое — писать! Это значит узнавать окружающее. Ведь всё, что происходит с людьми, интересно. Надо ещё уметь передать своё удивление, свою очарованность открывшейся тайной.

С глубоким удивлением обнаружил я, как от самой необходимости перенести на бумагу несложные впечатления дня и черты хорошо знакомых людей странно расширились и углубились все связанные с этим обычным зимним днём переживания и наблюдения. Кажется, я по-настоящему осознал тогда, что люблю природу мучительно, до слёз, люблю деревья, снег, небо, замёрзшую реку, чёрные прутья кустов. Впервые обнаружил я, что Васька Агафонов влюблён в Иру Трушину. Это угадалось само собой: просто я написал в точном соответствии с действительностью, как долго возился он с Ириными лыжами, сперва натирая их мазью, потом прилаживая к ним крепления, наконец, затягивая ремни на Ириных ботинках. Он не отходил от Иры ни на шаг, стоило ей оступиться или упасть, он кидался к ней со всех ног, отряхивая её одежду, осторожно снимая снежинки с её волос, обволакивал своими движениями, будто заключал в незримую оболочку. А до этого мне и в голову не приходило, что этот здоровенный парень, помешанный на хоккее и футболе, как-то отличает Иру от других наших соучениц.

В сущности, уже в этой первой попытке определился мой столбовой литературный путь: не придумывать, идти впрямую от жизни; “копаться” в материале действительности, стремясь найти в ней как можно больше. И следующий мой рассказ был написан в том же роде: там я описывал двор нашего дома и одно трагическое происшествие, случившееся во дворе.

---

* Пьексы (от финск. pieksu) — специальная обувь для лыжного спорта — ботинки с загнутыми кверху заострёнными носками.