Древняя Греция - С. Л. Утченко 1974

Фалес Милетский (А. А. Нейхардт)

— Боюсь, что ты не прав, дорогой учитель, — сказал Анаксимандр, обращаясь к собеседнику. Оба прогуливались по тенистой галерее, окружавшей внутренний двор богатого дома.

— Почему ты сомневаешься в истинности моих слов? — спросил человек, которого Анаксимандр назвал учителем. Разве я недостаточно ясно показал тебе, что затмение Солнца происходит потому, что, двигаясь по своему пути, Луна проходит перед Солнцем и закрывает его на некоторое время? Вот, взгляни, сейчас я тебе это изображу. — Он оглянулся в поисках, чем бы нарисовать чертеж, и, не найдя ничего подходящего, подошел к жертвеннику Зевса, стоявшему в центре дворика. — Надеюсь, милостивый Зевс простит меня, — сказал ученый, улыбнувшись, и взял уголек из золы, оставшейся от утреннего жертвоприношения. Он нагнулся и стал чертить углем на плитах мраморного пола.

— Вот видишь, это земной диск, плавающий на поверхности вод, этой извечной и основной движущей силы всего живого мира. Над землею — небесный свод. Вот это — Солнце, дающее свет и тепло всему миру и всему живому. Вот — Луна, она только отражает свет Солнца. Она движется по небесному своду. Теперь смотри, Луна проходит между Солнцем и Землей. Она заслоняет Солнце, в это время мы и видим солнечное затмение. А так как Луна движется по небосводу беспрерывно, затмение должно повторяться. И я вычислил, что это затмение Солнца Луной, которое все считают «знамением богов», должно происходить через каждые шесть тысяч пятьсот восемьдесят пять дней.

Когда я был в Египте — более восемнадцати лет тому назад, я первый раз в жизни наблюдал солнечное затмение. Тогда в городе Навкратисе я встретился со жрецом бога Тота. Этого жреца звали Онху. Он любил науку и знал тайны звездного неба. Онху объяснил мне, как при помощи созвездия Малой Медведицы и ее последней звезды Киносуры (Полярная звезда) находить север в открытом море и в пустыне. Я научил этому милетских мореплавателей, и они считают меня мудрецом. А ведь вся моя заслуга в том, что я ездил по чужим странам с открытыми глазами и учился всему, чему мог, в то время как другие искали только выгоды в торговых делах. Но мы отвлеклись, Анаксимандр. Неужели ты продолжаешь считать, что я не прав, объясняя солнечное затмение именно так, как его можно объяснить? Ты продолжаешь считать его знамением богов? А тогда как ты объяснишь то, что произойдет через два дня? Зачем богам через определенный промежуток времени посылать «небесное знамение» не раньше и не позже? Разве это разумное объяснение? — Учитель посмотрел на ученика строгим испытующим взором.

— Я не смею утверждать, что неверно твое предположение, учитель, — ответил Анаксимандр. — Я уверен в том, что ты не прав, полагая, что граждане города Милета поймут твои объяснения и им поверят. Ты не прав, если думаешь, что после твоих объяснений солнечное затмение перестанут считать изъявлением воли богов.

— Не может быть этого, — возразил ученый, сдвигая широкие темные брови. — Неужели, если я завтра объявлю жителям Милета, что скоро должно наступить солнечное затмение, и объясню народу, почему оно происходит, мне не поверят? Нет, Анаксимандр, в людях прежде всего должен говорить разум. — Ученый опустился на скамью. Анаксимандр остановился перед ним.

— Учитель, — сказал он, — ты много старше меня, ты много видел и знаешь, пожалуй, больше всех из живущих среди нас. Но ты забываешь, что народ верит в сказки о богах и ему трудно избавиться от заблуждений. Людям проще увидеть в затмении волю богов, как разъясняют жрецы, чем понять, что это явление — следствие законов природы. Вспомни, скольких людей обманывал дельфийский оракул, и тем не менее все продолжают ему верить!

Ученый покачал головой.

— Нет, Анаксимандр, я не верю и не хочу верить тебе. Я завтра же расскажу на агоре народу о том, какое явление природы должно произойти и почему оно наступит.

Этот разговор происходил в 585 г. до н. э. в доме богатого милетского купца, мореплавателя и ученого Фалеса. Милет, расположенный на малоазийском побережье Эгейского моря, был крупнейшим торговым центром древней Греции. «Жемчужиной Эллады» называли этот прекрасный цветущий город с его великолепными зданиями и храмами. В четырех гаванях Милета встречались корабли, приплывшие из Сирии, Финикии, Египта, Крита.

Главная гавань Милета называлась Львиной. Узкий вход в нее охраняли два огромных мраморных льва. На широкой набережной гавани толпились носильщики, торговцы, матросы, менялы, проводники. Вся эта шумная толпа набрасывалась на чужеземцев, прибывающих в Милет, предлагая услуги, товары, размен денег. Вдоль набережной тянулся большой рынок. С трех сторон его окружали мраморные галереи с колоннадой. К ним примыкали лавки торговцев и столики менял. От огромных ворот порта с шестнадцатью мраморными колоннами вела в город широкая главная улица Милета. Неподалеку от ворот стоял величественный храм Аполлона с мраморными жертвенниками и статуями. Но еще более славился древний храм Аполлона, воздвигнутый вблизи от Милета, в Дидимах. Здесь находился знаменитый оракул Аполлона Дидимского, куда стекались на поклонение люди со всей Греции. К этому святилищу вела широкая «Священная дорога», она поднималась вверх, вилась среди холмов, проходила через небольшой лес. По обе стороны дороги стояли мраморные статуи с изображениями богатых жертвователей Дидимского храма, надгробия знатных милетян; мраморные львы охраняли «Священную дорогу».

Ежегодно в январе — феврале происходило торжественное шествие из Милета в Дидимы. От главного городского святилища — Дельфиния — жители Милета с венками, пением гимнов и священными плясками направлялись по «Священной дороге» к храму Аполлона Дидимского, ведя жертвенных животных.

Но купцов, прибывавших из многих стран в Милет, привлекали не красоты города и его окрестностей. Тончайшая шерсть милетских овец славилась повсюду в древнем мире. Садоводы Милета и его окрестностей выводили великолепные сорта роз. Из лепестков роз изготовлялось драгоценное розовое масло, его продавали каплями.

Ни одна богатая и знатная женщина не обходилась без благовоний, и самые дорогие благовония с нежным и острым ароматом приготовлялись из розового масла. Владельцы лавок благовоний платили огромные деньги за розовое масло. Розовые кусты были богатством Милета.

Дом Фалеса был одним из самых богатых в Милете. Получив от родителей значительное состояние, Фалес увеличил его успешной торговлей. Но в путешествиях привлекала его не только нажива. Где бы Фалес ни был, везде он стремился узнать новое и передать свои знания согражданам.

В Египте Фалес увлекся математикой. Талантливый юноша скоро постиг все, чему его могли научить египетские ученые-жрецы, удивлявшиеся быстроте, с которой иноземец усваивал математику. Скоро Фалес уже знал, как по тени, отбрасываемой самой высокой из пирамид, можно вычислить ее высоту, как по созвездиям проложить путь кораблю в открытом море.

Без точных математических вычислений нельзя было построить грандиозные египетские пирамиды. Фалеса, видевшего пирамиды, поражала необычайная тщательность обработки огромных каменных глыб, из которых сложены пирамиды. Плиты так плотно прилегали одна к другой, что в шов между ними нельзя просунуть и лезвие ножа. Но Фалесу и в голову не приходила мысль о том, сколько сил, рабочих рук и человеческих жизней потрачено на то, чтобы выполнить эту грандиозную и бесполезную работу, предназначенную для того, чтобы увековечить имя фараона. Этот огромный труд выполняли рабы и крестьяне. А рабов не считали людьми. Это — «одушевленные орудия», или, как их называли, «человеконогие» в отличие от четвероногих животных. Так смотрели на них все свободные, так смотрел и Фалес.

Знания Фалеса, приобретенные им в путешествиях, сделали его одним из известнейших ученых своего времени. Фалес заботился о процветании родного города. Он установил в одной из милетских гаваней дальномер — прибор, который позволял ему определять расстояние от берега до кораблей, находившихся еще далеко в море. У египтян он заимствовал водяные часы — клепсидру^[22], и жители Милета стали узнавать время по этим часам. В Египте Фалес внимательно присматривался к тому, как искусно соорудили египтяне оросительные каналы. Использовав опыт египетских мастеров, Фалес предложил воздвигнуть плотину на реке Галис, расположенной недалеко от Милета, и сам руководил работами по ее постройке.

Вокруг Фалеса, охотно делившегося своими знаниями, собрались юноши, стремившиеся к знаниям. Анаксимандр был самым способным из них. Он проявлял большую склонность к математике, а его живой и пытливый ум заставлял Фалеса внимательно и с большим интересом следить за мыслями своего талантливого ученика.

— Когда же ты хочешь сообщить о своем открытии гражданам Милета, Фалес? — еще раз спросил Анаксимандр.

— Сегодня я буду просить, чтобы глашатай объявил на агоре о приближающемся солнечном затмении и о том, чтобы граждане Милета спокойно наблюдали это замечательное явление природы, — ответил Фалес.

Вошел раб и доложил Фалесу, что ученики собрались в саду и ожидают прихода учителя. Дружески положив руку на плечо Анаксимандра, с сомнением покачавшего кудрявой головой, Фалес быстрыми шагами прошел по галерее и вышел в сад. Несколько юношей почтительно поднялись со скамей при его появлении. Он знаком предложил им сесть и спросил: «На чем мы остановились в прошлой нашей беседе, Клеохар, напомни мне!»

— Ты говорил, учитель, — волнуясь, начал один из учеников, — о том, что мир произошел из влаги, что вода — основа всех вещей. Из воды происходит все, и все в нее возвращается.

Фалес кивнул головой.

— Разве есть на земле, — сказал он, — вещество, не пропитанное водой, в которое она не входила бы составной частью? Ведь если не было бы воды, не было бы растений. Без растений не было бы ни животных, ни человека. Иной жизни не могло бы быть на земле. Вода, вечно движущаяся, вытекает стремительными ручейками из недр, сливается в полноводные реки, образует озера и моря. Вода приносит плодородный ил. Вода вечно движется, и в ее движении заключается жизнь. Вода испаряется солнцем, поднимается к тучам и дождем снова возвращается на землю. Вот ее пути, вот ее вечное движение. На стене храма в Египте видел я надпись, сделанную много веков назад. Она гласила: «Вода произвела все живые вещи, из которых выходит все».

Фалес замолчал. Анаксимандр прервал его молчание.

— Прости, учитель, я помню, как ты говорил мне — египетские мудрецы утверждали, что жизнь зародилась в иле реки Нил, насыщенном водой и нагретом лучами солнца. Если вода — первооснова всего, конечно, жизнь могла зародиться только в воде. А для воды ни одно живое существо не приспособлено лучше рыбы. Выйдя на сушу, эти живые существа меняли свой вид. И сам образ жизни их менялся.

Фалес внимательно слушал Анаксимандра, словно сам он был учеником.

— Это верная мысль, Анаксимандр, — сказал он медленно, — ее стоит обдумать и развить. Будем рассуждать об этом вместе, — закончил Фалес, обращаясь к ученикам.

Весть о солнечном затмении, которое завтра наступит, распространилась по Милету. Глашатаи объявили о предсказании Фалеса на агоре в утренние часы, когда на ней было больше всего народу. Но Фалесу не верили.

— Слишком много берет на себя наш Фалес, — рассуждали граждане на улицах и площадях Милета, — смертный человек еще может знать, что произойдет на земле, на море. Но на небе — жилище богов — он ничего предвидеть не может, как не может предвидеть появления знамения, данного богами.

Однако все ожидали с замиранием сердца дня, назначенного Фалесом. Ученики Фалеса, а больше всех Анаксимандр, боялись, что учитель ошибся в вычислениях и затмения не произойдет в назначенный день. Жители Милета ожидали либо позорного провала прославленного мудреца, либо просто боялись гнева богов. Один Фалес был совершенно спокоен.

С утра народ толпился на улицах, многие взобрались на крыши домов. Суеверные старушки прятались в самые глубины гинекеев (женской половины дома), шепча молитвы. Солнце сияло в безоблачном небе, не собираясь никуда скрываться, вопреки предсказанию Фалеса. Тревога милетян стала рассеиваться в лучах яркого солнца. Среди молодых милетян, склонных к шуткам и зубоскальству, стали раздаваться насмешливые замечания по поводу неудавшегося пророчества Фалеса.

На ступенях колоннады, окружавшей агору, показалась высокая фигура Фалеса, окруженного учениками. Рядом с ним, держась за его руку, стояла тоненькая стройная девочка, его младшая дочь Клеобулина.

— Ты не боишься? — спросил наклонившись к ней Фалес.

— Нет, я верю тебе, отец, — ответила девочка улыбаясь, — солнце уйдет ненадолго.

— Ну, смотри и запомни, — сказал серьезно Фалес. Затем он повернулся к толпе, запрудившей агору, и ясным громким голосом, покрывшим шум и смех толпы, сказал:

— Граждане Милета, вы пришли сюда, чтобы увидеть удивительное явление природы, которое повторяется каждые восемнадцать лет. Не бойтесь, не считайте его наказанием богов. Оно не означает ничего, кроме того, что все в природе движется, изменяется и подчиняется законам. Если бы не было движения, не было бы и жизни на земле.

Наступило молчание. Все словно ожидали чуда. Но ничего не произошло. Солнце светило по-прежнему, и ни одно облачко не омрачало его. Снова раздались насмешливые крики, хохот, шум.

Вдруг Анаксимандр, смотревший на солнце сквозь пластинку темного прозрачного хрусталя, с силой сжал руку Клеобулины.

— Смотри, смотри! — сказал он торопливо. Она, прищурив левый глаз, взглянула на солнце сквозь такой же темный прозрачный камень. На круглый солнечный диск неторопливо наползала густая черная тень. Сначала она закрыла небольшую часть диска потом поползла дальше, и солнце начало превращаться в подобие луны, а затем стало жалким ущербным месяцем. Вокруг темнело. В толпе больше не смеялись. Раздались испуганные крики, детский плач. В потемневшем по-вечернему небе вспыхивали яркие звезды. Внезапно налетел порыв холодного ветра, и Клеобулина крепко прижалась к отцу.

— Не бойся, девочка, — шепнул тихо Фалес.

Жители Милета, пораженные суеверным страхом, смотрели, как исчезает солнце. Жалобно мычал испуганный скот. Со свистом носились вылетевшие на ночную охоту летучие мыши. Совсем стемнело, и вокруг солнца вспыхнула великолепная нежных жемчужных красок корона…

— Это кара богов! — закричал кто-то в ужасе. — Солнца больше не будет, мы погибнем!

Раздался спокойный голос Фалеса: «Милетяне, успокойтесь, сейчас луна отойдет от солнца и не будет его заслонять!»

Наступило тревожное молчание, полное ожидания. Прошло несколько мгновений, они казались бесконечными.

Но вот брызнул яркий солнечный свет, и показался серп солнца, он увеличивался и сиял все больше. Звезды гасли, и мрак рассеивался. У всех было такое чувство, словно их, постепенно выпуская из мрачного царства Аида, возвращают на землю.

Клеобулина взглянула на отца. На его лице видна была радость и гордость ученого.

— Я счастлив, учитель, — шепнул ему Анаксимандр, — ты великий ученый, ты был прав. Прости меня!

Они пошли домой, медленно пробираясь сквозь радостно возбужденную толпу.

— Боги оказали нам милость, боги не захотели нас покарать, боги были к нам благосклонны, — слышалось вокруг них.

Фалес, замедлив шаги, внимательно оглядывал говоривших. Потом он решительно двинулся дальше, крепко держа за руку дочь. Анаксимандр и остальные ученики следовали за ним. Когда все подошли к дому Фалеса, он повернулся к ним лицом и сказал:

— Прости меня, Анаксимандр, ты оказался прав. Пока еще вера в богов сильнее всех научных доказательств. Но мы должны добиться, чтобы люди верили науке, а не заблуждениям.